Добавить в списки
Страсти Жанны д`Арк
11
0
0
В приложении удобнее
Windows 64bit
Mac 64bit
Android- 21 апр 1928
Этот фильм я досмотрел с трудом с нн-ой попытки. Магия имен на меня никогда не действовала и как бы не был знаменит фильм или режиссер если он мне не нравится, то заставить себя переубедить очень сложно. В случае с двумя главными фильмами Дрейера немой эпохи(Страсти Жанны Д Арк и Вампир) вообще произошла странная история. Сначала их абсолютно незаслуженно высмеивали и буквально выкидывали на помойку, потом где-то находили какие-то чудом уцелевшие копии, восстанавливали и начиналась другая крайность — безмерное восхваление. На славу его заново переоткрытых немых фильмов влияло мировое признание звуковых фильмов День Гнева, Слово и Гертруда. Поэтому в нынешнее время непредвзято разобраться в Страстях и Вампире крайне тяжело. Страсти сняты в гипертрофированно выбеленной театральной декорации, что, конечно, не добавляет фильму реализма, о котором мечтал Дрейер. Я считаю, что Дрейер переоценил возможности человеческих лиц и актерских возможностей. С актерами, он работать особенно не умел, скорее измучивая их, заставляя выдать некую натуралистическую реакцию. Парадокс в том, что крупный план лишает актерскую игру художественности, слишком много в нем обычного человеческого и фотографического. Первая половина фильма выглядит безнадежным дурным театром, в котором мучители Жанны стебут сами себя, представляясь последними тварями и дураками. Невозможно себе представить, чтобы люди в реальной жизни вели себя подобным образом. Сама Жанна выглядит наркоманкой и шизофреничкой, абсолютно не понимающей происходящее, что полностью дезавуирует религиозную концепцию фильма. И тут оказывается, что даже поверхностное знакомство с процессом Жанны, выдает наглое вранье Дрейера с головой. На самом деле процесс, хотя и был подлым, но все таки имел под собой серьезную юридическую почву. Жанну не просто привели в тюрьму, поржали с нее, поиздевались, записали какие-то ее слова для отвода глаз и сожгли. На самом деле диспут между Жанной и судьями продолжался множество заседаний. Жанна была абсолютно адекватна и смело переигрывала теологов. Никто не жег ее за голоса и религиозные видения. Наоборот, ей инкриминировали ношение мужской одежды, как ересь. Причем сделали это обманом и подлогом, уже после того, как она отказалась от мужской одежды. В процессе была подлинная теологическая драматургия того времени. Вместо этого Дрейер пытается убедить нас что Жанну жгло этакое беспредельное Чека тех лет именно за ее религиозность. Эта мерзкая инфантильно-дегенеративная концепция лишенная всякой драматургии (ибо в фильме нет никакого конфликта Жанну весь фильм просто мучают и жгут) отталкивает от фильма. Более того выстраивание метафоры Страстей в данном случае вызывает недоумение. В Христианской традиции Страсти могут быть только по Христу, никаких Страстей Жанны быть не может. И сама реальная Жанна это понимала гораздо лучше Дрейера, не корча из себя мученицу. Очевидно, что фильм снимался ради последних 30—40 минут, где Жанну остригают и жгут. Эти сцены сняты Дрейром с подлинным вдохновением. Однако и здесь вранье не заставляет себя долго ждать. Например, реальная Жанна попросила на казни крест и ей дали две хворостины из костра. Когда Жанна сложила из них крест, это вызвало в толпе шоковую реакцию, люди рыдали. И понятно почему. Что же происходит с людьми в фильме Дрейера абсолютно непонятно. Жанне дают какой то помпезный крест с наболдашниками. То есть люди приходят уже готовые плакать? Но мы то в течение фильма ничего об этом не знаем, странно… насколько же реальная жизнь сильнее всех драматургических потугов Дрейера и других ему подобных сценаристиков и режиссериков, которые никак не поймут, что их жалкая фантазия, слишком убога чтобы выдумать что-то более сильное, чем подлинные события. Конечно, глупо отрицать, что многие кадры фильма сняты мастерски, что помимо крупных планов, в фильме есть блестящие новаторские на то время глубокие кадры. Например, кадр площади с девочкой которая катается на качелях закрепленных на виселице, где то в верхней глубине плана. к сожалению полностью ошибочная грубая концепция, разваливает фильм и превращает его в набор отдельных кадров, какие-то кадры мощные, какие-то слабые. Натуралистичность крупных планов разрушает художественность и создает претензию на некую религиозную сверхнатуралистичность, что, конечно, полная, чушь. В данное время фильм можно воспринять как смелый, но не удавшийся эксперимент, разваливший сам себя. Конечно, в отдельные моменты мастерство Дрейера перевешивает его наивные детские фантазии о замученной беспредельными гадами женщине, что собственно несколько уравновешивает фильм, но на мой взгляд не удовлетворяет претензий Дрейера на эпохальную шедевральность.
Удивительный фильм для своей эпохи и удивительный фильм вообще. Почти всегда крупные планы, почти всегда в кадре лицо Фальконетти, лицо Жанны. Чуть меньше, но тоже очень много крупно лиц ее судей. И так интересно смотреть! Так тебя затягивает больше не история, а душевные метания героев, которые читаются на лицах артистов. Работа с артистами была проведена колоссальная. Добиться такой правды игры почти невозможно, но Дрейер смог. Что важно, здесь акцент не делается на физических страданиях, он делается именно на муках совести, на душевных переживаниях. И показано это самыми простыми средствами, какими только возможно. В этом проявляется большой талант и понимание того, чего хочется достигнуть. Очень здорово, что в этом фильме загадка Жанны не делается мистической, не делается из нее какого-то героя-воина и тд. Это простая девушка. Неграмотная. Она настолько чиста, настолько не знает грязь этого мира, настолько честная и настолько искренняя, что готова идти на смерть. И это не из-за какого-то большого героизма происходит, а из-за непонимания зла, непонимания лжи. Это не просто история Жанны, это история поруганного детства, поруганной юности, уничтожения жизненным опытом того светлого, с чем рождается человек. В этом плане Крейзер со своей командой очень близко подошли к феномену Жанны д`Арк, ближе других. Вообще могу сказать, что это один из лучших фильмов, которые я видела вообще. И, посмотрев «Страсти» я поняла, почему Фальконетти больше не снималась в кино. Потому что, конечно, круче уже не сделать, но и еще потому что наверняка эта работа вытащила из нее почти все силы. Удивительно, как она в живых осталась. Потому что эту нечеловеческую отдачу ощущаешь своей кожей через экран и через почти столетие. Поразительно. Огромное впечатление на меня произвел этот фильм. Очень даже стоит его посмотреть. Это очень серьезное и очень большое произведение искусства. Просто супер.
Если описать данную историческую картину (историческую, как одну из первых и полноценных, нужно сказать) датского режиссёра Карла Теодора Дрейера коротким диалогом, получится примерно следующее: Инквизиция: Жанна, признайся что ты дочь Сатаны Жанна д’Арк: Не буду И: Тогда мы тебя сожжём Ж: На все воля божья Конец Если говорить серьёзно, то прорыв «Страстей» можно обозначить исключительно в операторском подходе. Вот что действительно поражает и приковывает внимание, так это «свежий» взгляд на съемку. Снизу, сверху, «качели», нарочито нарушенные кадровые границы — все это передаёт атмосферу картины посвящённой последним часам святой мученицы Жанны д’Арк. В совокупности с гениальной музыкой Оле Шмидта, все это, как минимум производит впечатление. Сам же фильм основан на архивных записях, что уже накладывает определенные обязательства на всю съемочную группу и сам сюжет, не говоря уже об игре главных героев. За последним можно констатировать, что 90% времени в экране, уделённых крупным планам лиц, вызывают весьма двоякое чувство. Рене Фальконетти, игру которой можно разделить на две части (в первой половине фильма глаза героини постоянно на выкат, во второй — едва приоткрыты в томном взгляде), заставляла проникаться лишь особенно чувственными моментами, в остальном (да простят меня поклонники актрисы) весьма… томная. Слезные сцены — это явно то, на что была сделана основная ставка. И она бы сыграла, если бы не затерялась в множестве других напущенных гримас. Моментами казалось, что даже герои второго плана, в лице Эжена Сильвена и Мишеля Симона выглядели более внушительней и грациозней. По сути, на всём этом и должен был строится сюжет, но уже через двадцать минут, играясь с эмоциями зрителя, Дрейер начинает «буксовать». Несомненно, попытка показать нечто новаторское в кино, построенное исключительно на чувствах и мимике заслуживает уважения, но полуторочасовую картину слишком и слишком затянули, постоянно возвращаясь к одному и тому же. Без сомнения, кино перед вами — настоящее открытие для своего времени. Но периодические наплывы динамики c такой же качественной игрой персонажей, не дают полноценно осязать происходящее на экране. Немного художественности, всё-таки, не помешало бы. 7 из 10
Этот фильм хорош тем, что показывает нам Жанну не как воительницу, ведущую французскую армию в бой за освобождение родины, а как простую крестьянскую девушку отвечающую судьям на порой некомпетентные вопросы. Крупный план лиц актеров лучше показывает нам их эмоции: душевные страдания Жанны и беззаботность судей. Фильм оставляет после себя какую-то пустоту, возможно это заслуга тишины, т. к. в фильме нет, типичной для немого кино, музыки, а возможно из-за привязанности и сострадания к главной героине.
Наверное все слышали о немом фильме «Страсти Жанны Д`Арк» датского режиссёра Дрейера 1928 года, и наверное каждого этот фильм слегка отпугнул, отпугнул годом своего выпуска, и тем фактом, что почти все полтора часа экранного времени — есть лишь игра лиц, запечатленных на плёнку крупным планом, в частности игра великой актрисы, что исполняет роль Жанны. Данная история случилась и со мной, более двух лет я откладывал просмотр данного фильма, и зря! Это действительно великий фильм. После своего выпуска, он был запрещён в Англии, так как в фильме англичане показаны не в самом лучшем (то есть реальном!) свете. Изначально фильм планировалось показывать в полнейшей тишине, однако сейчас существует множество самых различных версий фильма, которые располагают как классическим музыкальным исполнением композиторов эпохи барокко, так и сопровождением современных групп, которые писали музыку специально для фильма. Я же советую вам смотреть версию именно с ораторией «Voices of light», которая была написана в 90-х годах специально для данной ленты. Это уникальное музыкальное сопровождение, во многом этот фильм повлиял на меня благодаря столь сильному и мощному хору, который в буквальном смысле погружает в экзистенциальную атмосферу страдания одинокого человека, который несёт свою веру против всего мира, что обступил его. Я уверен, если вы внимательно отнесётесь к фильму, кадры из него будут приходить к вам в форме видений в ваших же снах. Гротеск здесь — есть не просто троп, что восполняет отсутствие звукового сопровождения, но средство, что помогает вывернуть на изнанку души всех действующих лиц картины. Это история маленького и одновременно великого человека, история юной девушки, что стала одновременно жертвой и символом освобождения, что погибла, но победила. Это история веры, пронесённой сквозь всю жизнь, той веры, которую мы можем увидеть сквозь глаза главной героини, сквозь слезы, что вытекают из них, сквозь каждую дрожь мышц её лица, сквозь немую речь. Фильм поставлен по подлинным записям с процесса на котором судили Жанну, поэтому каждый диалог в нем правда — и этот факт поражает, поражает как жестокостью и подлостью людей, так и чистотой и той простотой, что может опровергнуть качественное знание. Она — мученик, что сидит в венце, в руке её находится стрела. «Посмотрите, она правда похожа на дочь Божью!» — смеются охранники, однако по глазам Жанны видно, что она нисколько не держит зла на своих обидчиков, но прощает и любит их. Её любовь сильнее отречения, сильнее предательства самой себя, и тех людей, что верили в неё. Эта игра серого с белым, игра великой актрисы и постановка великого режиссёра — это подлинная история мученицы, которая должна была существовать, хотя бы для того, чтобы человек знал, что существует вера, и что порой не существует средств способных сломить её. 10 из 10
Творчество Карла Теодора Драйера нельзя назвать лёгким мгновением для просмотра. Будь датчанин современником, это была бы икона авторских фильмов со своим упрямым характером и персонифицированным подходом к делу. «Страсти Жанны Д’Арк», наряду со «Словом», ключевая работа в жизни этого автора. По благостным сообщениям многочисленных источников сети умудрённый опытом и стремящийся к знаниям зритель может узнать судьбу плёнки, потерявший концы монтаж ленты, её чудесное исчезновение и многократные воскрешения в виде копий, масштабность затрат на декорации и их отдачу, а также общее отношение к ленте самого режиссёра. Со времен нахождения копии ленты в Осло и её восстановления, о «Страстях» было написано множество статей, рассматривающих их влияние на современный кинематограф, индивидуальность по сравнению с остальной продукцией творчества немого кино и поиски закреплённого места в анналах киноистории. Критики, в меру своей мании величия, находили в ней величие чужое, драйеровское, фальконеттьевское, считая их надёжными образцами актрёско-режиссёрского идеала, и признавали образ Жанны Д’Арк наиболее соответствующим историческим вкладкам. На самом деле, в наше время «Страсти» выглядят более глубоким, нежели эстетическим творением. По первой очереди, конечно, своим чередованием крупных планов, что оставляет вопросы для широты картины, так необходимой для её безболезненного усвоения, но при этом выглядит неким техническим вариантом съёмки, доступным для демонстрации своего личностного отношения и полноценной игры героев. «Страсти» можно назвать одним из первых экспонатов авторского кино, если перевести создание «дю синема» календарями назад, — работа категорично отличается от общепринятого, формирует собственный взгляд на историю и персонажей, при этом является доступной для понимания этого взгляда зрителями. Её гнетущая, «дьявольская» атмосфера, когда огонь разгорается в сердцах персонажей ещё до своего появления в кадре, работает на грани фола, не оставляя выхода, — когда пролетающий кадр ограничен лицом, испытывающим страдание, и лицами, символизирующими распутную власть, даже с трудом отводя взгляд, признаёшь, что фильм обладает сковывающей силой, играя своим зрителем, словно марионеткой. Историческое значение совместно с операторской работой и каталогом эмоциональных состояний, в свою очередь, оставляет незаметной фабульную часть, которая, в полной мере противостоя величию описанных элементов, проигрывает им в значимости. Как таковой, сюжет здесь не планирует занимать центральное место, вся лента — это лишь тянущийся суд над пленной еретичкой, столь же длительно снимавшийся, но сфабрикованный в одни бесконечные сутки. В сюжете нет поворотов, несмотря на мужественность, Жанна изображена всесторонней мученицей, от которой перестаёшь ожидать каких значимых чувств, лишь наблюдая за трагедией её эмоций. Смотря с той стороны, где принято уважать старших, а наследие считать великим, «Страсти» представляются подлинным монолитом, камнем, заложенным в основание киноистории. Также происходит и с авторским позиционированием — Драйер, как и его работа, становятся настоящим именем, что нельзя сказать про само содержание ленты — не имей она такого пыльного исторического следа и многогранного технического форсирования, в основание киноистории закралась бы трещина.
Безусловно, Дрейер один из тех режиссеров, который закрепил за немым кинематографом эмблему законченного и прогрессивного жанра. Данная лента является как технической, так и эстетической вершиной старого кино. Революционная съемка сцен, динамичный монтаж, уникальное построение кадра — пожалуй, штампованные фразы, но а как иначе описать фильм 1928 года? Удивляешься каждой сцене, не отрывая взгляда от беззвучного экрана. Но все-таки остановимся на смысловом содержании. Жанна Д`арк в европейской культуре персонаж хрестоматийный. Её жизнь — это подлинный путь христианина, который сражается за истину, его продают свои же за серебряные монеты, судят безнравственные чиновники, а затем казнят. У Дрейра этот топос возведен в абсолют. Его Жанна действительно святая. Это средневековая дева, которая действительно верит в пути господни, знамения и голоса, ее мир полон истины и смыслов. Она готова пойти на смерть, подобно летописным святым, что шли на пытки и казнь, претерпевали муки во имя правды. Этому персонажу противопоставляется холодный образ политической бюрократии, которая ведет свою грязную игру в пользу Англии. Кино посоветовала бы смотреть только синефилам. Оно мучительное. Никто не обязан смотреть на страдания, а здесь страдание происходит 24 раза в секунду. 10 из 10
Производство: Франция; Режиссер: Карл Теодор Дрейер — Дания Монтаж — Франция/Франия Сценаристы: Франция/Дания Художники — Франция/Германия Оператор — Австро-Венгрия (Польша) Композитор(ы) — Дания(исток)/(переиздание)Дания При таком колорите, есть один ответ — Европа. Мне 19 лет, и уже можно смотреть такой фильм, так как этот фильм с разрешением (16+). Постфактум гласит: Оригинальный негатив фильма был утрачен в результате пожара и Дрейер заново смонтировал новую версию из дублей, которые были им прежде отклонены. И все же шедевр, интересно: пожар, фильм на тему церкви, вероисповедание, БОГ, истина и… пожар, ничего не обычного! Рационализм подсказывает что Карл (путаю его с Теодором Драйзером) с отличием закончил классическую гимназию 18 лет, и человек будучи… «строгая аскетичная манера, скрупулёзный анализ человеческой психики» все это говорит о манерном ему чувствовать и делать работу совершенно тонко, даже если «пожар» забрал твой лучший кадр. Сверху нет пункта «Актеры» — их не мало, и у меня только один «инсайдер» он видите ли не знает. Но, актриса Мария Фальконетти сыграла с открытыми глазами и слезами, она и вправду сыграла со слезами на глазах… может быть. И вот тут поворот: «эта роль оказалась для неё последней в кинематографической карьере: методы, использованные Дрейером, привели актрису к тяжёлому нервному срыву». Я сам хотел поплакать, но не получилось, потому что я был «очарован» игрой «актрисы». В процессе суда был «индикатор доминанта» (индикатор определяет где доминант и рецессив), он переваливался то на Жаннетту, то на Верховный Суд. Вопросы исходили от суда, конечно, с подвохом, на изнанку сути, о вот тут она все брала на себя, молча собирая силу (божественную) она не шевельнув нервом отвечала так драма-иронично, что Судьи были в не ком испуге. И каждый раз, когда верховные смеялись, усмехались, смотрели на подавленное существо, и она с легкостью меняла их физиономию, так же легко как комедийные актеры «дель арте» меняли маски из венецианского в неаполитанский. История режиссера и актрисы: В 1926 году Карл Теодор Дрейер заметил актрису в любительском театральном спектакле и предложил ей заглавную роль в своём знаменитом фильме «Страсти Жанны Д’Арк». Николас (Морис Шюц) он менял ход событий, он дергал за ниточки то пошепчет судье, и тут же подскажет как ответить Жанне. Актер сыграл на все 100%, может быть ему помогло его рождение родиться львом — современные-еретики.net говорят, что львы умеют читать ситуации, а значит всем по максимуму понравиться. Композition — мы смотрим ту версию которую переконструировал Джеспер Кид. Или же как пишется в инсайдере. Для этой версии композитор Ричард Эйнхорн в 1994 году написал музыкальное сопровождение — ораторию «Видения света». Музыка в фильме была нужной, сам же режиссер Карл хотел продемонстрировать фильм без звукового сопровождения, в полной тишине. И хорошо, что был пожар. Техническая часть фильма: что бы сказать технически объективно, нужно фильм смотреть раз 10 в день, разбирать его по частям. Я же посмотрел его один раз, тут же начну свой проф. глоссарий высказывать, нет. Что мне запомнилось так это «крупные планы» и «костёр». Костёр — пламя огня, дым и на заднем плане тень Жанны. Можно поставить и чучело, но тень не горела. Работа над фильмом продолжалась около полутора лет. Фильм поставлен на крупные планы, а половина бюджета фильма была лишь для того чтоб разработать специальные декорации с подвижными стенами. Плавная камера это было так приятно смотреть — когда с одного кадра мы можем посмотреть ход событий как судьи передают друг другу «message». Оператор Рудольф номинировался на ОСКАР за свою карьеру как оператор (ч/б) четыре раза. В процессе съёмок никто из актёров не гримировался, что было в те времена совершенно беспрецедентно — Я о гриме и не думал, своё внимание я уделял на выражение лиц. В фильме все беспрекословно англичане кроме Жанны, мне же казалось, что все там французы, понимаю 15 век, язык общения у аристократов французский. Но, по лицам что бы прям бриты… нет. Да и такой факт, как свидетельство браках между монархами государств, приветствуется, но «церковники» они на тот момент имели вес, то что в средние века Церковь была капиталистическим строем никто не спорит. Но разве… не осведомленность рождает спор. Мой синопсис — все, кто играли англичан, физиологически не схожи. 8,5 из 10
Если честно, то фильм оказывает уничтожающее воздействие на зрителя, так как после просмотра картины у меня лично не было никаких эмоций, а это признак, мне кажется, того, что называют катарсисом. Название данной ленты ярко олицетворяет всю атмосферу, содержащуюся в фильме. Карл Теодор Дрейер не случайно включил слово «страсти» в название фильма, это можно объяснить различными фактами — во-первых, фильм о национальной героине Франции, погибшей на костре, позже причисленной Католической церковью к лику святых, что уже само собой предполагает присутствие религиозной стороны фильма, ведь всех святых обуревали страсти и гонения души (вспомнить, к примеру «Андрея Рублева» Тарковского, который хотел именовать великий режиссер, как «Страсти по Андрею»). Во-вторых, Дрейер снимал преимущественно крупными планами, как бы показывая все эмоции, испытываемые присяжными суда и в том числе подсудимой. На показе лица главной героини и зиждилась вся концепция Дрейера — он хотел как можно натуралистично передать на экран все душевные муки, переживаемые человеком, которого принуждают отказаться от своих убеждений. Историчность фильма не столь главное звено здесь, как сама героиня, все другие картины о Жанне Д`Арк были шире и охватывали весь жизненный путь Жанны и показывали ее изнутри. Здесь же, на фоне великолепной музыки, передающей внутреннюю атмосферу того времени и места действия, режиссер пробует сказать посредством этих событий, произошедших с Д`Арк, что истинная вера в Бога должна проходить сквозь страдание и мучительные переживания, а не мирное прислужничество в церкви. Это фильм о Жанне Д`Арк — Мессии Французского народа, которая принесла себя в жертву ради спасения своей страны и ее освобождения, останется навсегда в сердцах всех людей как величайший пример самопожертвования во имя Великой Цели. Она не просто святой человек, а Символ Добра и если в частности, то Независимости Франции. 9 из 10
Святая Жанна д’Арк, отважная воительница… призванная сражаться и спасти свою страну от врага, даруй… услышать в своей жизни зов Божий и иметь отвагу верно ему следовать… Святая Жанна д’Арк, молись за нас. Прекрасная, полная сил дева; воительница в сверкающих доспехах; бесстрашная освободительница, уводящая за собой одним именем своим; отважная, мужественная, говорящая с ангелами на одном языке… Ни одну из этих земных ипостасей реальной женщины в фильм не позвали. Жанна входит в кадр мелкими шагами человека напуганного, с отчаянным горящим взглядом, подозрительная, не понимающая. Она ещё поборется, надеясь, видимо, на чудо, но постепенно и эта хрупкая надежда угаснет, как исчезнет привидевшаяся тень французского флага, — прямоугольника с крестом, который суждено нести ей всю свою недолгую жизнь. Жизнь, которая здесь, в прямоугольнике экрана, уже не будет ярким факелом, озаряющим отныне свободное будущее родной страны. Теперь это свеча на ветру, чей неверный свет лишь сильнее подчёркивает подступающую со всех сторон тьму. «Страсти Жанны д’Арк» похожи на вырванный из исторического контекста абзац: знаковый, судьбоносный, но только один. Как театральная рампа, он высветил лишь эпизод из биографии национальной героини Франции — в угоду гармонии художественного замысла режиссёр отказался от всего остального. Фабула, построенная на протоколах допросов церковного суда, выдержана в стилистике документальной ленты, воссоздающей события с хроникальной последовательностью; вот только события пяти месяцев втиснуты в одни нескончаемые, томительные сутки. Жанна Дрейера — мученица, жертва. Одинокая, всеми покинутая, обуреваемая сомнениями, трясущаяся от страха. Не такой предстаёт она в жизнеописаниях, не так глядит с полотен. Разве что иллюстрированные жития святых, канонически воздевающих очи горе, да скорбные надгробные статуи были моделями для создания образа — не человека, нет… Святой. Весь фильм создатель убивает свою героиню, ведёт её к этой святости за обмякшую от изнеможения руку. Мучительно долго душит вопросами, давит судебными проволочками, режет острыми, словно ножи, издевательскими улыбками судей, а потом сжигает дотла. Этому фильму было суждено родиться немым. Рассеянная полуулыбка Жанны и перманентно возведённые к небу глаза достойны слабого, надломленного голоса — и эта неестественная черта ещё дальше отстояла бы от Жанны настоящей, с её с решительной речью и особой, подчёркиваемой современниками выдержкой. По задумке Дрейера лента и должна была остаться беззвучной, дабы сила воссозданных на экране страданий дошла до каждого в интимной тишине, что громче всяких звуков. Чтобы пережить всё вместе с Ней, от начала до конца. Чтобы кожей ощутить беспринципность и лживость высокопоставленных святых отцов, словно вороны слетевшихся на свеженькое мясо — интриганов, двуличных, мелких и порочных. Они «читаемы» и без слов. Изборождённая морщинами кожа, запавшие глаза, искривлённые в насмешке губы, обрюзгшие телеса под просторной одеждой, недостойная суетливая возня с намерением запутать подсудимую сетью теологических уловок, не давая времени выпутаться из силков, — всё это не «говорит», а почти кричит о бесчестности продажного судилища. И это тоже приговор, вынесенный режиссёром тем, кто посмел, кто поднял руку… Есть и Божий суд, наперсники разврата. И не важно, что впоследствии другой церковный суд реабилитировал осуждённую, что суд истории оправдал её стократ; что и судили тогда не женщину, а дело её, великое дело. Дрейер, как демиург собственной художественной вселенной, дал себе право рассудить самолично. Он рисует своих героев крупными мазками — светом, тенью, искажёнными ракурсами, бесчисленными крупными планами, — и несметная толпа священников становится почти демоническим легионом порочных и запоминающихся, даже в эпизодах, типажей. Английские стражники подчёркнуто уродливы, немногочисленные сторонники сочувственно благообразны, народная толпа не исторически патриотична. А в центре всего — Дева, не Мария, а почему-то мадемуазель, Фальконетти. За полтора года работы над картиной она не сыграла — прожила свою роль. Дрейер выточил свою Жанну, словно Галатею, заставив лицо человека, измученного, колеблющегося, обернуться светлым, одухотворённым ликом Святой. С внешностью, почти лишённой признаков пола, с горестной складкой губ и тончайшими движениями мимических мышц. Страдающая, мятущаяся душа, раздетая объективом камеры до такой степени эмоциональной обнажённости, что впоследствии актриса навсегда отказалась сниматься в кино. И будь эта роль единственной, её хватило бы для билета в вечность. Мессия, Дочерь Божья. Дрейер канонизировал Жанну; спустя восемь лет после Ватикана, канонизировал вторично. И, наверно, грешно и пошло было бы судить его за это.
Буквально с первых минут живешь в кадрах. Туда переносишься не зависимо хочешь этого или нет. Режиссер Карл Дрейер передал эти ехидные, высохшие лица, прогнившие слова. Понимаешь, как они прожили жизнь, и как проживут, понимаешь, как они думают. И невольно начинаешь ненавидеть их, хочется ответить им, чем-то колючим, дерзким. И контраст — измученное, чистое лицо Жанны. Как только меняется кадр, меняются ощущения. Тут же стараешься вместе с ней высмотреть хоть немного справедливости, или хотя бы жалости. Весь фильм, в ней — надежда и смирение вместе. До последнего цепляешься за любой проблеск и любую эмоцию окружающих ее людей. Равнодушие или скуку хочется принять за сочувствие или понимание. И все время задерживаешь дыхание от эмоций, которые переносятся к тебе и в тебе поселяются. Белые стены, пространство — добавляет и усиливает страх, пустоту, которую проживает Жанна. Крупные планы дают направление — сосредоточится на лицах, эмоциях, уйти туда. Для меня этот фильм стал еще одним открытием.
Кажется, некоторые фильмы уже настолько засели в умах зрителей в качестве «вечной классики», «шедевров», «торжества гения режиссёра», что удивляешься, как от этих фильмов даже через экран монитора ещё не исходит сияние, ну или хотя бы мирра, на худой конец. Возьму грех на душу, словлю минусов от горе-эстетов и попробую развенчать миф о шедевральности «Страстей». Этот фильм я решил посмотреть после того, как был сражён наповал Дрейеровским «Словом», фильмом, который для меня навсегда останется как раз шедевром на все времена, потрясающим своей глубиной. Воодушевленный масштабом теологических изысканий Дрейера, я решил посмотреть вслед за «Словом» ещё один его фильм, и выбор мой пал как раз на «Жанну Д’Арк». Фильм показался мне просто-то таки гротескно переоценённым. Люди что, не знают истории Жанны Д’Арк? К чему столь прямолинейно переносить её на экран? Оставлю за скобками игру Фальконетти — не могу сказать о ней ничего плохого, равно как и не уверен, что она прямо-таки выдающаяся. Больше внимания я обращал на игру Арто, но у него такая роль, что особо талант проявить не удастся. Любопытно, что все отзывы на фильм в основном комментируют игру Фальконетти, которая (игра), быть может, и является центральным ядром фильма, но не является фильмом в целом. Для меня содержание всегда главенствовало над формой. И по форме — игра актёров, работа оператора (!!) — фильм, особенно для своего времени, выделяется. Но давайте посмотрим на диалоги — строго говоря, ну ничего особенного. Посмотрим на посыл фильма — что нового в рассказе о разногласиях между верой и церковью? «Слово» настолько несравнимо глубже по содержанию, что мне очень неловко за столь высокие «Жанны Д Арк». Низвергайте своих кумиров, если это необходимо. Ну или просто признайте, что форма для вас куда важнее содержания, и кино для вас — лишь услада для глаз, а не повод, как после прочтения книги, задуматься о его содержании. 5 из 10
В Национальной Библиотеке Франции в Париже хранится один из самых примечательных документов в мировой истории: протоколы суда над Жанной Д’Арк, суда, который закончился для нее приговором и гибелью… Вопросы судей и ответы Жанны записывались дословно. Читая их, мы узнаем подлинную Жанну — не деву в шлеме и доспехах, но простую девушку, которая умерла за свою страну. Мы становимся свидетелями пронзительной драмы: противостояние благочестивой девушки и группы ортодоксальных теологов и могущественных судей… Так начинается фильм. Исходя из сказанного в прологе, следует, что предметом фильма является изображение непосредственно суда и последующей за ним казни. Весь фильм снят крупным планом. Предельно открытая игра бьет наповал. Образ героини настолько чист и наивен, а клир столь хищен, что просто нельзя не сопереживать происходящему. При этом хитрые святоши, со всем их арсеналом уловок, никак не могут поймать ее в силки. На все вопросы Жанна отвечает столь бесхитростно, что остается только удивляться и радоваться, сколь далеки эти слова от того, чего от нее ждут. В конце концов судьям приходится пойди на откровенный обман. Они демонстрируют ей сфальсифицированное письмо от короля (фактически предавшего ее), но провокация не увенчивается успехом. Жанна терпит унижения от стражи, ее пугают пытками, отчего она лишается чувств. Но все равно она отказывается подписать отречение. Церковь является земным посредником между человеком и богом. Мысль о том, что можно общаться с богом напрямую — богохульство и не допустима. Совокупив к этому ношение мужской одежды и сговор с дьяволом, Жанну называют чудовищем и приговаривают к костру, если та не отречется. В конце концов, испугавшись мучений, она сдается. Судья зачитывает полное отречение и выносит приговор к пожизненному заключению «на хлебе страдания и воде скорби». Так, не выдержав испытания, она сдается. Человеческая слабость берет верх. Но сама мысль о предательстве Господа столь невыносима, что она тут же берет свои слова обратно. Ее ведут на костер и видно, что симпатии народа всецело на ее стороне. Даже некоторые монахи, и те ей сожалеют. Видя, что ситуация накаляется, стража берет в руки оружие и врывается в толпу, оттесняя их с места казни. Так, массовой бойней, фильм кончается. Можно сказать, что своей игрой Мария Фальконетти обеспечила фильму славу и место в списке сильнейших произведений кинематографа. Работа над фильмом длилась полтора года, в конце концов закончившись для актрисы нервным срывом. Пронести на протяжении всего фильма на лице столь скорбное выражение дано, конечно, не каждому. Но результат завораживает. Худенькое личико, короткая стрижка и взгляд, полный мольбы. Действительно, перед нами маленький замученный не то мальчик, не то девочка. Это тот случай, когда образ и актер на 100% соответствуют друг другу. Фактически весь фильм — это ее игра. В нем нет ни декораций, ни пафоса, ни эпического размаха. Только Жанна и ее страдания. Сам Дрейер хотел, чтобы фильм показывали без музыки. В моем случае так и было первые 15 минут, пока я не попробовал переключить звуковую дорожку. Его мотив понятен, фильм способен вызвать сопереживание и без звукового сопровождения. Но я хочу сказать, что мне попалась очень красивая фортепьянная музыка, совпадающая по динамике с действием, так что предположу, что писалась она специально для фильма. Последние двадцать минут, в сочетании визуального ряда и музыки просто незабываемы. 10 из 10
Переплетение вымысла и фактов уже давно стало обильной темой и спекуляцией многих деятелей мировой культуры, и не избежав взгляда таких мэтров синематографа как Робер Брессон и Карл Теодор Дрейер, история девственной Жанны Дарк, в 13 лет озаренной ангелом и богом на спасение Франции от англичан в 100 летней войне. Взгляд этот сосредотачивается на обвинительном процессе проходившем в Руане, позднее названным Руанским инквизиционным процессом, в январе — мае 1431 года, где признанная вероотступницей и еретичкой она была сожжена на костре. Вообще практика сожжения была излюбленным методом борьбы с так называемой нечистой силой, и достаточно вспомнить хотя бы Яна Гуса или Джордано Бруно, чтобы понять нравы того времени. Благодаря удивительной находке в кладовой одной из психиатрических больниц Осло в 1981 году была восстановленна полная копия фильма с утраченного в пожаре негатива, и в 1985 году при поддержке Французской синематеки, почти спустя 60 лет после выхода оригинала, увидела свет картина датского режиссера в музыкальном сопровождении некогда немой картины — оратории Голоса света. Сохранившийся текст обвинительного приговора послужил отправной точкой для создания фильма. Дрейер в отличие от Брессона, сосредоточившего историю от широких и размеренных шагов епископа Бове до маленьких шажков Жаннеты, концентрирует свое внимание на лицах. И именно лицо становится в его фильме настоящим полем боя — великого инквизитора в лице судей католической церкви и английского двора и лица Жанны — 19 летней девушки из народа, которая следовала божественному голосу своего предназначения — голоса, который в отличие от многих других и даже одного демона философа всего лишь утешал несчастную женщину на ее пути. Церковный суд, пытаясь обвинить Жанну на протяжении всего фильма в нездоровом состоянии души и тела, своими вопросами заставить ее отречься от своих слов и веры, сталкивается с непоколебимой силой духа. Страдания Жанны перед лицом уже смерти заставляют ее подписать бумагу отречения, но, преодолев это свое последнее искушение — смерть — разума кричащего спасти свою жизнь отречением от глубины своей веры, маленькая Жаннета восходит на костер, между прочим зажженый уже не церковным, а светским правосудием. Немой фильм о том, что у бога может быть не только сын в свое время обильными крупными планами, плавными и длинными движениями камеры в сторону выглядел новаторским по своему внешнему признаку, но более всего игра света на этих лицах без грима, выражающих многообразие человеческих чувств и переживаний на экране, и, главное, выдающаяся, без тени пафосности, игра Рене Фальконетти в роли Орлеанской девственницы, которую многие считают, возможно, одной из самых лучших актерских работ когда-либо снятых на пленку. Две точки зрения — фильма и истории — телесной и невидимой — сосредоточенные на обуглевшемся столбе, с высоты которого Жанна Дарк призывала своих палачей на суд Божий, выносят свой приговор.
Фильм снят очень необычно, почти весь фильм мы наблюдаем за эмоциями на лице Жанны д`Арк, которое все время показывается крупным планом. Режиссер решил такой находкой сделать акцент на чувствах и переживаниях Орлеанской девы, чтобы зритель настолько проникся горем, страданием и смятением этой девушки, что сам бы оказался на грани нервного срыва наряду с актрисой. Мария Фальконетти гениально сыграла все необходимые по сценарию, задуманные режиссером чувства. Но ей было35—36 лет в 1928 году! Как бы там ни было, но очень бросается в глаза. Я таких несоответствий очень не люблю. На вопрос церковника «сколько тебе лет?», она отвечает «по-моему, 19». Ну, куда это годится. А, по-моему, 35 лет. И правда, посмотрела потом информацию, актриса родилась в 1892 году. Я, конечно, понимаю, что в 20-годы не было большого количества киноактеров, но театральных вполне хватало. Среди них, однако, трудно было выбрать достойную кандидатуру, так в театре лицо и эмоции на нем никому не были видны, театральная школа учит выражать эмоции и чувства телодвижениями. Не смотря на это, Дрейер именно на подмостках и нашел Марию. Видимо помоложе не нашлось в то время… Фильм рассчитан на тех зрителей, которые знают историю Жанны. Потому что кино посвящено только судебному процессу и как итог — её смерти. Кино снято, прежде всего, для французов, а каждый из них с детства видимо знает этот драматический момент их истории. Либо авторы киноленты по наивности надеялись, что про их деву знает весь мир. Молодое российское поколение вряд ли поймет о чем идет речь. Фильм для своего времени просто шедевральный, является одним из лучших представителей психологического кино, заставляющего задумываться о душевных противоречиях человека, о его внутреннем и внешнем конфликте, о том, что бог и церковь это разные вещи для некоторых людей, о том, что не всегда получается жить так как ты хочешь.
Всем известная история Жанны д`Арк была впервые экранизирована французским режиссером Карлом Дрейером. Так как фильм снят на религиозный сюжет, он был включен в список 45-ти величайших фильмов всех времён, составленный в Ватикане к столетию кино. Вообщем, этот фильм высоко ценится в индустрии кино. Говоря о актрисе Рене Фальконетти её роль оценивают как «возможно, самая лучшая актёрская игра, когда-либо заснятая на плёнку». Скажу свое мнение, возможно кто-то не согласится со мной, я в этом уверен. Но фильм мне не понравился. Рене Фальконетти играет какими-то штампами, выпучила глаза-страх, глубоко вздохнула-безысходность, пустила слезу-горе. При этом весь фильм изобилует крупными планами персонажей, что мозолило глаза на протяжении всего просмотра. Причем главными в этих крупных планах были далеко не сами герои, а например потолок или стены, ну или спинка кровати. Я не совсем понимаю почему этот фильм так высоко оценивают. В те времена снимали уже шедевры, не уступающие и современным фильмам. И этот фильм уступает другим по многим показателям. 5 из 10 (не себе не людям)
Этот фильм правильнее было бы назвать «Страсти Жаннетты». Фамилия д’Арк «пристанет» к Жанне через 22 года после дня казни. Да и не похожа, простодушная деревенская девушка на легендарную спасительницу Орлеана. Она ли командовала армиями? Она ли шла вслед за ангелом, несущим призрачную корону? Она ли убедила в своей богоизбранности комиссию каноников и измученного нашествием «спасителей Франции» дофина Карла?.. Или отсутствие тождества — намеренный шаг режиссера, аналог молитвы в Гефсиманском саду, когда величие спадает, как плащ, на миг обнажая слабость плоти, трепет сердца на пороге неизбежности? Как бы там ни было, перед объективом кинокамеры предстает блаженная. Растерянное и измученное создание, которое то и дело разражается слезами, тщетно пытается угадать малейшие оттенок сочувствия, понимания или доброты на лицах судей. Исполненная веры простая душа, не способная и помыслить, что все закончится чем-то иным, чем обещанным свыше освобождением из оков: естественным ли, по справедливому приговору ученых богословов, или чудесным, аки библейские отроки из огненной печи. Понадобятся спрессованные в полтора часа месяцы допросов, предательств и запугиваний, чтобы свет в этих глазах померк, а на смену ожиданию чуда пришло понимание и смирение. Героиня не просто страдает перед нами: она перерождается, оставляет позади прежнюю себя на тернистом пути к благодати. И вместе с Жанной, раня ноги о тернии, идет гениальная Рене Фальконетти, безрассудно сжигающая разум и сердце, чтобы из 36 летней актрисы превратиться в 19 летнюю подвижницу. Идет зритель, для которого революционные сверх-крупные планы Дрейера обнажают саму суть героини, малейшее усилие и движение ее души. Не ограничиваясь мимикой актрисы, создатель с невероятной для немого кино щедростью использует слова, изощренные диалоги, в которых холодный ум встречается с простодушием, и, как ни старается, не может превзойти его. При всей своей кажущейся распахнутости, фильм невероятно глубок, выверен до мелочей. Даже то, что на первый взгляд кажется фальшивыми нотами, пресловутой кинематографичностью, легко находит себе объяснение. Например, в одной из сцен врача призывают следить, чтобы Жанна не совершила самоубийства, искренне верующая — тягчайшего из грехов. Бред? Бред! Однако на реальном процессе обвинители нешуточно толковали как попытку самоубийства прыжок в ров с целью побега. Кто же эти казуисты-обвинители? Столь же беспристрастно, как и жертву, камера демонстрирует лица/души солдат, палачей, простонародья и, конечно, судей во главе с обманчиво благодушным епископом Кошоном (Эжен Сильвен). Поэтому даже удивительно, сколь многие зрители, привыкшие к четкому противопоставлению плохого и хорошего, одномерно воспринимают компанию французских теологов как свору жестокосердных убийц, чуть ли не порождений ада. Полноте, да разве это мы видим? «Дьявол послал вас, — чтобы мучить меня, — говорит Жанна». И да — послал, укрепляя и разжигая пороки каждого. Один не зол, но эгоцентричен и равнодушен. Второй, давно «работая» инквизитором, видел сотню таких вот Жанн. Третий откровенно соблазнен властью и английскими деньгами. Четвертый в своем лицемерии ослеплен мужской одеждой, верит в возводимую напраслину. Пятый, подобно капеллану из пьесы Шоу, не ведает, что творит и, пьянея от собственных слов, думать не думает, что результатом теологического спора станет оседающее в пламени тело… Люди, самые обычные слабые и близорукие люди, способные понять и оценить величие Жанны не более, чем свинья — свежий и сладкий вкус апельсина. В самый трагический момент фильма Дрейер перемежает сцены костра картинами выдуманного народного бунта. Камера, столь пристально следившая за Жанной прежде, оставляет ее в час величайшего мучения и величайшего торжества. Этот неожиданный «эпос», венчающий дистиллированную драму, кажется почти неуместным… пока не вспоминаешь давние слова на черном экране: «Я буду одна, наедине с Богом». Оставим же ее наедине с Ним, на самом пороге достигнутой столь великой ценой благодати. Оставим, но уже никогда не забудем. 9 из 10
Именно сейчас все и должно произойти… После краткого и совершенно ненужного пролога перед вами обязательно возникнет арка. Хрупкое творение человека уже давно прикрывшего за собой старую дубовую дверь. Эта арка Дрейера… Невесомая и почти полностью покрывшаяся толстым налетом пыли. И только у самого основания отчетливо заметны неряшливые надписи тех немногих кто еще помнит о существовании этого ошеломляющего по своей природе чуда… Суд в самом разгаре. Собрание величайших теологов своего времени под чутким руководством английской пятерни. Насмерть перепуганные манекены неистово вопят и задают каверзные вопросы. Эти старые пауки с напускным презрением отбрасывающие слова несчастной Жанны… Гневно вопящие на ту кто появилась на этот бренный свет лишь для служения собственной стране. Служению народу, богу и королю. И только молодой монах, которого играет великий Антонен Арто поддерживает несчастную девушку. Он и несколько его собратьев взявших на себя роль невольных наблюдателей за поисками нужных слов. Нельзя же сжечь святую! Нужны доказательства, которые позволят громкий суд. И каждому понятно, чем это все в конечном итоге обернется. Карл Теодор Дрейер создал не просто метафизическую арку. «Страсти Жанны д’Арк» это, безусловно, одно из самых величайших творений десятой музы. Но монолитные фигуры Дрейера и вышеупомянутого Арто отходят в сторону перед актрисой одного единственного фильма… Марии Фальконетти. Девушка, история которой так и осталась за плотной стеной времени. Бесчисленных поколений промелькнувших после появления легенды. Не очередной звезды, история которой обязательно зайдет за небосвод… Это легенда, одержавшая великую победу. Дитя кинематографа. Пронзительные крупные планы заставляют не просто сопереживать или чувствовать волнение. Ряд лиц проходящих сквозь зрителя в конечном итоге завладеет им. Разрывая сердце уже давно отвыкшее от подобных потрясений и заботливо собирая его многочисленные осколки для финальной сцены с костром. И огонь, в конечном итоге пожирающий не только всякого человека решившегося на просмотр этого фильма, но и прекрасную женщину в чье существование ты хочешь верить. Как впрочем, и в раскаяние самых узколобых служителей одного мертвого бога. В страх солдат утренние звезды которых не спасли их от ярости толпы. Величие подобных фильмов… А стоит ли об этом говорить? В этом бренном мире существует не столь уж много арок способных встать на один уровень с творением Дрейера. Они как сверкающие слезы на лице у Марии Фальконетти. Как «Видения света» Ричарда Эйнхорна ставшие печальным эхом основной трагедии. «Страсти Жанны д’Арк» это отголосок не только мрачного в своем невежестве средневековья. Это кино, без которого мир потерял бы одну важную часть собственной души. Осколка еще не полетевшего в костер…
Кино — это наркотик. Великое кино на большом экране — страшный и прекрасный наркотик. Кинонаркотик напоминает любовь. Увидишь картину, а потом себя не помнишь, бежишь где-то внутри куда-то к кому-то. Но добежать не получается, потому что утыкаешься воображаемыми пальцами в экран. А потом киномеханик включает верхний свет. И вот ты смиренно выходишь из кинотеатра после «Страстей Жанны Д’Арк» и не понимаешь, кто ты, где ты, зачем поджигать сигарету, за каким чертом фары слепят глаза, зачем ехать домой и шевелиться. Думаешь, надо вернуться, спасти актрису любительского театра Фальконетти, схватить ее за руку и вытащить из 1928 года в 2011-й, схватить Антонена Арто и тоже утащить. Забрать их, налить вина и сказать: «Останьтесь!» В зале на всю катушку работает кондиционер, но зрителя бросает в жар, когда веревки сгорают, и труп Жанны падает в пылающие дрова. Там, где до сих пор 1928 год, закончились съемки, и актриса Фальконетти выжила из ума, приняв близко к сердцу образ Жанны. Там, где до сих пор 1981-й год, в закромах психушки в Осло нашли в целости и сохранности оригинал фильма, который, как все думали, был утрачен. Спасибо.
Неподдельное страдание. Душевное смирение. Святое мученичество. Искренние слёзы. Немой ужас. Спасающая молитва. Нервный срыв как плата за гениальность. Преувеличенная и сосредоточенная чувственность. Периодические обморочные состояния. Отсутствие грима. Последняя роль Марии Фальконетти, волей судьбы замеченной Карлом Дрейером на любительском театральном спектакле. Музыка Ричарда Эйнхорна, не просто музыкальное сопровождение, а то достижение в искусстве, которое, благодаря своему совершенству, достигает бессмертия. Поразительная разрывающая сердце красота. То редкое исключение в кинематографе, когда Игра становится самой Жизнью.
