Добавить в списки
Декалог
154
0
0
В приложении удобнее
Windows 64bit
Mac 64bit
Android- 16 мая 1989
Почитай Господа своего, не сотвори себе кумира, не произноси имя Господа в суе, помни день субботний, почитай родителей, не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не возжелай чужого — четко закрепленные библейские правила, которые должно соблюдать и чтить. На них держатся общества уже две с лишним тысячи лет, в разной степени соблюдая, забывая, отвергая, игнорируя. Вечные слова были даже экранизированы польским кинорежиссером и драматургом Кшиштофом Кесьлёвским в одноименном многосерийном фильме «Декалог» в 1989 году от рождества христова свободной интерпретацией — пересказом на социалистический манер. Автор высказывается размыто, но внятно — спасаются не тем, кто прислушивается, а те, кто просто верит. И это не может не поражать. Главное, что выделяет зритель в этих просто-сложных историях — наличие тайны, режиссерскую недоговоренность и не закреплённость заповедей по порядку. На протяжении просмотра всех глав постоянно мыслишь так или иначе, ведь первая часть о мальчике на катке — это не закрепление первой же заповеди, а свободно взятая вторая. То же самое происходит и остальными кусочками. Режиссер-сценарист соединяет две отдельные части своего искусства «реального» и «метафизического» в одно общее полотно, пользуясь натурой мира для обрамления божественного. И в этом, по-моему, и есть гениальность картины и человека, ее создавшую. Но еще более восхищает умелое перенесение подлинного искусства кино на телевидения. Автор будто не боится огромного разрыва между двумя разноформатными экранами. А это и не пугает гения. Он просто, подобно мальчугану весельчаку Моцарту, не ведающему, что творит, и по-детски наивному из «Амадея» Милоша, говорит, не ведая на каком языке — ангельском, музыкальном, театрально-режиссерском или телевизионно-драматургическом. Получается все равно возвышенно, даже через приземленное. Кесьлёвский открывает всем своим искусством, в том числе «Декалогом» дорогу в дальнейшее кинопроцесса. Перенимая, или точнее выразиться, сам того не ведая, режиссер продолжает традиции предшественника итальянца Пазолини с его библейскими мотивами, советских кинематографистов и великих польских режиссеров Полански и Вайды, но идет дальше, открывая новые двери киноязыка. В поздних работах прослеживается своего рода «магический реализм», в которых магия остается за кулисами социалистических ландшафтов: заводов, унылых контор, безликих новостроек. Продолжил дело поляка, на мой взгляд, уже немец Том Тыквер, который не только снял начатый Кесьлёвским сценарий «Рая» по Алигьери, но и, сотрудничая, с братьями/сестрами Вачовски, невольно перенял традиции великого Кшиштофа. Это отчасти находит отголосок в также сериальном формате «Восьмого чувства» совместной работы американских-блокбардистов Вачоски и немца Тыквера. Они также, не ведая преград, перекачевывают в многосерийный формат, потому что того требует высказывание. Еще американский Терренс Малик в своих фильмах-размышлениях берет основу Кесьлевского. Мир меланхоличный, полный тайн и божественного вмешательства, хоть и не явного, будто четко не структурированный, но на деле идеально проработанный по канонам киноязыка, появляется в голливудских, но независимых, «Рыцаре кубков» и «Древе жизни». Музыка Збигнева Прайснера только предлог для соприкосновения двух творцов. И это уже большой и самостоятельный Голливуд, а есть еще поляки-последователи, которые вели диалог в «отцом-основателем». Кшиштоф Кесьльевский умер дважды, но все же остался жив. Ведь его уникально разработанный язык молчаливого бергмановского повествования, но не статичного, а постоянно движущегося. Две главы превратились из глав в произведения «Короткий фильм об убийстве» и «Короткий фильм о любви», конечно, с изменениями, потому что мысль подвижна. Посмотрим ближе второй фильм соответственно. Влюбленный парень Томек подсматривает за взрослой красивой соседкой Магдой в бинокль, лелея нежные детские чувства к ней. Он наблюдает, когда к ней приходят мужчины, когда она ест, приходит с работы. Но вместе с любовью возникает желание. Когда встреча состоялась и взрослая соседка проучила влюбленного наблюдателя, утолив желание практически одним прикосновением, парень больше не может жить. Прелюбодействующий мальчишка перевоспитался до того, что в конце в момент долгожданной встречи произносит последнюю фразу «А я за вами больше не подглядываю». Она как покаяние. И парень получил свыше попыткой самоубийства. И справедливость восторжествовала. Только горькая она. Рассказ, начинавшийся с субъективной камеры смотрящего в бинокль парнишки и вида из его квартиры, в конечном счете меняет полюса и смещает историю на объект вожделения, Магду. Теперь уже не он ищет ее, а она его. Снятая одним из десяти операторов (как и задумывалось Кесьлёвским) глава при помощи монтажа и камеры помогает идентифицироваться с персонажами по мере того, как этого требует история. Драматический эффект достигается благодаря полной отдаче Гражины Шаполовски, Олафу Любашенко и другим актерам, а режиссерское и сценарческое умение Кесьлёвского растянуть историю в почти бездиалоговом пространстве фильма с сильном изобразительной и антитезной манере оставляет ком в горле зрителя и одновременно приводит к главному подарку — катарсису. «Декалог» — гениальное кино профессионала, способного возвысить даже жилой дом, как бы абсурдно не звучало. Эти истории о двухтысячелетних пороках, мучениях и очищениях человека и человечества. Низкий поклон бессмертному мастеру Кшиштофу Кесьлёвскому. 10 из 10
Пожалуй, эффект, который оставляет этот цикл из 10 фильмов, просто колоссален. Почему фильмы, а не эпизоды? Потому что каждый фильм этого цикла настолько самодостаточен, что язык не повернется назвать это творение Кеслёвского сериалом. Казалось бы: это сборник обычных историй, обычных людей в обычной Польше социалистического периода. Ну да, все они по-своему драматичны, но это же все равно просто жизнь в своем самом типичном виде. Это не какие-то абстрактные философские сюжеты о высших материях, которые толкают нас на пространные размышления. Мало ли у нас самих в жизни подобных драм? Все великолепие «Декалога» состоит именно в том, что он позволяет посмотреть на все эти проблемы наиболее объективным способом и понять, что их решения и последствия могут быть не так просты, как нам бы этого хотелось. Приземленность проблематики оказывается очень даже не приземленной, а такой, над которой стоит будет серьезно поразмышлять не один вечер. Ведь мы видим в этих жизненных неурядицах весь апогей иррациональной человеческой природы, то самое, что не дает нам просто взять и начать жить счастливо, то самое, что уже давно для себя понял главный герой из «Записок из Подполья» Достоевского. И вроде есть же ориентир, например — те самые заповеди, в честь которых названо сие творение. Следуй этим древним письменам на скрижалях и будет твоя жизнь морально и нравственно чище, ан нет: общество (не говоря даже про мир в целом) оказывается очень-очень сложной структурой, члены которой не могут с ней в полной мере совладать. Трактовать эти заповеди каждый отдельный человек может по-разному и не всегда (как ему кажется) во зло и вред; да и в современном мире они выглядят уже чуть архаичными, полностью неподходящими этому стремительному «Локомотиву» — то бишь, прогрессу во всех сферах жизни. И тут нам надо, как говорит Кеслёвский и показывает почти в каждой серии Безымянный человек в исполнении Артура Баршича, попросту остановиться и попробовать посмотреть на все темные пятна и полосы своей жизни вне времени и его стремительного течения; и даже если надо, то вспомнить те лаконичные и древние заветы, которые могут помочь найти нам хоть один лучик солнца в этом бесконечном экзистенциальном мраке. Техническая сторона «Декалога» просто бесподобна. Операторы, актеры, композитор и все остальные участники этого кинематографического чуда, можно сказать, работают на совесть. Даже простой людской быт Польши 80-х годов становится приятно и интересно смотреть. Да и к тому же есть в этом что-то очень близкое нам — то же русское и перестроечное не столько в физическом мире, сколько в духовном. Не берусь, конечно, сказать за ментальную связь между славянскими народами, но факт остается фактом. Нет, как я уже говорил выше, это не сериал — это антология мини-фильмов, каждый из которых близок любому человеку. Кеслёвский сделал просто монументальный труд, состоящий из простого вещества обыденной жизни. Но он сделал это так, что это трогает до самых сокровенных глубин души, несмотря на легкость общего восприятия, заставляет напрячь себя всего, будь это какой-либо тяжёлый для просмотра арт-хаус. Нужны не только силы интеллекта, но и сила души. Отдельно хочу упомянуть роль Артура Баршича, который играет, скорее, даже не персонифицированного человека, а некого немого вердикта, я бы даже сказал чувства, над всем тем, что происходит вокруг. Его секундные роли, наполненные в то же время достаточно сильным символизмом, наделяют «Декалог» необычным и самобытным шармом. Данный сборник картин рекомендуется всем сознательным личностям любого возраста для того, чтобы посмотреть на обычную жизнь под необычным и порой неприятным углом. 10 из 10
Всё же есть продолжение моему первому впечатлению. Выделила для себя третью, пятую, девятую и десятую серию. Третью, потому что там Даниэль Ольбрыхский, мягкое обаяние которого «утепляет» любую жизненную историю, а тем более любовную; выделяю пятую серию — наиболее жёсткую, о преступлении и наказании, но с крайне внятным авторским посылом — процедура исполнения неотвратимого наказания так же взывает к «не убий»; девятая серия — она о ревности и страхе доставить боль любимому человеку. Всё же занятно, почему цикл, со многими тяжёлыми для просмотра темами в десятой серии завершается такой самоироничной семейной и филателисткой историей (особенно смешны одинаковые огромные доги у фанатов-собирателей) — может быть для того, чтобы поразмышляв над столь тяжкими темами, мы не засомневались в надежде, которая, в том числе и в самоиронии. В целом, цикл стоит посмотреть, чтобы ещё раз ощутить, как сильно мы тяготеем к культуре и мироощущению поляков в нашем с ними общем умении рефлексировать, и чтобы заметить, как отличает их от нас особенная погружённость в тему католицизма, католических запретов, страхов и стремления их нарушать. Авторы поднимают больные, важные этические темы, далеко уходя от десяти заповедей, но всё время, временами почти формально, отталкиваясь именно от них. Действительно, некоторые темы, вряд ли были бы так значимы для русского мировосприятия — например, сложная история со вскрывшимся удочерением, граничащая с комплексами Эдипа. Надо сказать, что и тема холокоста, возникающая в отднюй из серий, более отрефлексирована в польском обществе, чем в российском. А ещё в этом фильме много забытого из 80-х, 90-х, во что приятно погружаться. Всё какое-то настоящее, без прикрас — уставшее, без избыточного грима лицо Даниэля Ольбрыхского, но оттого не менее обаятельное; неидеальные срубленные рождественские ёлки на улицах в простеньких больших фонариках; толстые зелёные кубики стёкол, из которых составлены стеклянные перегородки на лестничных площадках (кто придумал такое смешное строительное решение? Видела такие в наших советских общежитиях), втиснутые в современные несильногабаритные квартиры старые семейные комоды, зеркала; бесшабашное курение на всех площадках, коридорах, и где только можно, и, конечно, эти плащи на девушках с подложенными спускающимися плечами. Да, надо признать, что зрителем, погрузившимся в этот фильм, во многом движет ностальгия по тому времени, его нравам и тому, что было тогда важным… 8 из 9
Можно ли придумать нечто более отстоящее друг от друга нежели христианские заповеди с тысячелетней историей и появившиеся несколько десятилетий назад вечерние сериалы по телевидению. Кажется невероятным если представить, что уставших граждан, приползших домой после тяжелых трудовых будней можно привлечь нравоучительными заветами, которые и они и их предки до десятого колена слышали уже миллион раз. Ведь известно, что цель сериала одна — позволить человеку покинуть себя (астрал, гипноз), свою действительность, забывая о насущных проблемах. Но в 1989 году польский гений решает выстрелить в лицо зрителю совершенно своеобразным, сложным и многоликим (10) телевизионным опусом. Все привычное в нем обращено в свою противоположность — вместо простой житейской морали сложная система свободы воли, вместо банальных сюжетов — развернутые истории, вместо наличных внешних эффектов — завуалированные символы. Боюсь, что большая часть художественной гениальности сего произведения так и прошла незамеченной — ведь все детали в нем играют значительную (почти главную) роль. Например, (страшитесь спойлеров грозных!) — в серии про похищение ребенка именно сама девочка бессознательно (проснувшись в нужный момент) решает с кем ей остаться (биологической или «духовной» матерью), трагедия ученого и его сына случается ввиду того, что рациональный метеоролог не учитывает главного — человеческого фактора, цепочка событий приводит таксиста к гибели исключительно по его собственной вине (дурное обхождение с клиентами) и т. д. Каждая серия буквально дышит образностью и символикой, но все же не впадает в мистицизм, оставаясь в рамках здравого смысла. Даже там, где конец известен априори и зритель предвидит развитие сюжета, режиссер вкрадчиво, с хирургическим спокойствием и внимательностью священника обращается к самим персонажам, пытаясь показать, что главное это они — ЛЮДИ, т. е. наши ближние, их чувства, отношения, страдание, тоска и одиночество, а вовсе не интрига или интересная завязка (скажем, серия про женщину, спасшуюся в детстве от нацистов и передающую привет из взрослой жизни всем, кто ей тогда не помог. Она статична на 4/5 и крутится исключительно вокруг проблемы этики, ставит вопросы, не давая ответов). Итак, в первый (и возможно последний) раз телевидение обратилось К зрителю с тем, чтобы он, в свою очередь, обратился К самому себе, а не ОТ себя. Вопреки названию, фильм не рядится в религиозную форму, здесь нет типичных отрицательных персонажей, противостояния добра и зла и главное скучного, наивного морализаторства. Но абсолютное приближение к реальности, житейские ситуации персонажей-обывателей (находящихся в одном доме и постоянно пересекающихся друг с другом), невыразимая простота и глубина пленяют и завораживают не меньше (скорее больше) самой ярой, неистовой, насыщенной, разукрашенной фантастической истории. К прочим достоинствам фильма следует отнести тот факт, что каждая серия — абсолютно индивидуальна и самодостаточна, связи (которых великое множество) сперва невидимы, поэтому после холодной, жесточайшей истории о казни двадцатилетнего паренька мы следом погружаемся в неистовую пламенную любовную лирику, после чего проникаемся потребностью материнства и т. д. Но на общем фоне каждый найдет свою личную историю, способную тронуть его до самых глубин неиссякаемого духа. Что касается гениальной художественной фразеровки фильма, то мне остается лишь сослаться на статью мета-модного философа С. Жижека «Материалистическая теология К. Кесьлевского», я же не обладая столь обширными познаниями в области психоанализа и философии, лишь скромно замечу, что и то немногое, что мне удалось разглядеть — достойно того, чтобы быть увиденным и понятым.
Декалог — очень польский фильм о человеке, человечности, выборе в жизни, одном моменте жизни, когда ты оказываешься на лезвии судьбы, о взгляде человека на вещи и вообще обо всём, что может вдруг пробудить в простом человеке вопрос о том, кто он и куда идёт. Почему я написал, что фильм «очень польский»? Потому что полякам свойственно спокойствие, неконфликтность, умеренная замкнутость. Также и действия в фильме развиваются спокойно — герои даже в самых острых ситуациях по-польски интровертивно сдержанны. Из-под пера Кшиштофа Кеслёвского вышел шедевр бытового кино для зрителя, умеющего чувствовать момент жизни. Пронизанный грустью десятисерийный фильм для телевидения, о котором сам автор высказался так: «Это истории о людях, захваченных жизненной суетой, но в результате неожиданного стечения обстоятельств обнаруживающих, что они топчутся на одном месте, забывая про действительно важные цели. Мы стали слишком эгоистичны, чересчур сосредоточенными на себе и своих потребностях. Мы вроде бы много делаем для своих близких, но когда наступает вечер, оказывается, что у нас уже нет ни сил, ни времени, чтобы их обнять ли приласкать, сказать им что-то хорошее. У нас не хватает на это жизненной энергии. Мы уже не способны выразить свои настоящие чувства. А жизнь проходит». Вместе с тем, воспринимая кинематограф, как машину времени, было крайне интересно прожить эти 10 дней вместе с жителями Варшавы в 1988 году.
«Декалог» — гораздо больше, чем просто кино. Монументальный шедевр, каждая серия — настоящий эмоциональный взрыв, 50—55 минут «кенематографического доминирования», в которых полностью растворяешься и с замиранием дыхания отдаёшь все свои чувства без остатка. 2 величайших гения (режиссёр и композитор) 10 разных операторов 10 заповедей 10 жизненных историй Экзистенциальная философия обыденных ситуаций, простота повествования сложных сюжетных линий, удивительно точное внимание к деталям, целостность и лаконичность каждой серии, музыкальное сопровождение гениального Збигнева Прайснера, идеально точно аккомпанируя любой эмоциональный скачок, дополненные художественным великолепием и эстетикой каждого кадра, создают уникальную «триллерность», выражающуюся в особом чувстве тревоги. Всё это приковывают внимание зрителя (доводя до эффекта «не моргай\не дыши») с начальных, первых секунд, где мягким тоном оранжево-жёлтого цвета по чёрному фону идут «приветственные» титры, открывающие новую серию «Декалога». Ps: тем кто не видел, не советую смотреть больше одной серии в день. Во-первых, с целью своеобразной «экономии», а во-вторых, просто потому, что это эмоционально тяжело, хотя, лично я, иногда не мог остановиться и запускал следующую. А ещё, хорошо помню, как со второй\третьей серии бежали мурашки уже со вступительных титров от пианино Прайснера и неистового предвкушения.
Кшиштоф Кеслевский из той категории неизвестных либо малоизвестных режиссеров, о чьем творчестве доводится узнавать лишь много лет спустя его ухода и раз за разом сокрушаться по поводу того, что же он мог еще наснимать, оставшись в живых. Творчество Кеслевского можно поделить на два периода: польский и французский. Возможно, даже на три, потому что в польском периоде он прошел этап роста и становления как Художника. И это еще более располагает к нему, ведь понимаешь, что человек не родился гением, а все-таки создал гения в себе, путем упорного труда. «Декалог» — вершина польского периода его творчества, его апогей, его кульминация. Его путевка в сытую, богатую и куда более перспективную Францию. После «Декалога» будет некое извинение перед родиной в виде «Двойной жизни Вероники» и вошедшая в анналы мирового кино «цветная» трилогия. Будут проникновенные человеческие истории, будет симфония человеческих чувств, будут шикарные кадры и цветовые решения, но атмосфера десятисловия уже не повторится. «Декалог» — это десятиэпизодный сериал либо (что мне куда более импонирует) фильм, состоящий из десяти новелл, каждая из которых чисто формально посвящена одной из 10 заповедей. Впрочем, на этом связь «Декалога» с теологическими науками можно считать завершенной. Если кто-то подумает, что нас ожидает религиозная агитка либо перенос на экран нужных частей Библии, тот глубоко ошибется. Не секрет, что поляк по имени Кшиштоф был большим гуманистом. И именно это главный посыл сего монументального творения, проходящий красной нитью по всему произведению. Энциклопедия людских чувств, желаний, пороков, добродетелей, переживаний. Энциклопедия, составленная верными наблюдателями человеческой жизни. Наблюдателей этих трое, в особе Кшиштофа Кеслевского, его верного со-сценариста Кшиштофа Писевича и композитора Збигнева Прайснера. Три творца, десять историй, легион исполнителей, ни грамма фальши. Попытка найти там горстку лжи, щепотку неискренности или горсть морализма не приведет соискателя ни к чему хорошему, а успех этой кампании выдаст в искателе большого циника. Сейчас модно говорить о прошибающей реалистичности и правдивости того или иного произведения. Хотя если задуматься, то часто ли наша жизнь нас так уж и прошибает? Часто ли мы по-киношному бросаемся в слезы и стойко держим удары судьбы? Часто ли мы совершаем поступки, достойные экранизации? Часто ли мы так уж уникальны и разительно отличаемся от окружающего мира? Ну, так вот: дав себе ответы на подобные вопросы, пожалуй, и стоит решать для себя задачу о том, стоит ли тратить время на просмотр этого фильма. Так как действие происходит во времена и в интерьерах социалистической Польши, каждый зритель увидит знакомые до боли пейзажи, по стечению обстоятельств, одинаковые для всех стран того самого договора имени столицы той самой Польши. Удивительно, как за более чем 500 минут повествования Кеслевский не решается и не считает нужным бросаться в религиозные или политические нравоучения. Удивительно, как умеет ни разу не повториться, ни разу не показаться банальным, ни разу не дать зрителю засомневаться и выкрикнуть едкое: «Не верю!». Не исключено, что в том числе и в «Декалоге» черпали вдохновение целая плеяда новообразованных румынских кинематографистов, чьи фильмы несколько последних лет гремят на различных фестивалях. Ведь те же длинные планы, та же неприкрашенная действительность, те же пейзажи социалистической Восточной Европы — все так знакомо и уже ранее успешно опробовано в такой близкой и такой далекой Польше. Хотя, с другой стороны, в фильме никаких революционных открытий, никакого проповедничества, никакой заумности, никаких технических прорывов, обескураживающих сюжетных поворотов и финальных твистов. Кеслевский поступает предельно честно со своим зрителем. Не вскрывая его черепную коробку насильственным методом, а как-то так мягко выступая в качестве рассказчика очередной человеческой истории. Смотреть каждую новеллу его фильма — будто услышать рассказ умудренного жизнью старика, оказавшегося случайным попутчиком в длительном путешествии поездом. И хотя на самом деле хочется пройтись по соседним купе в поиске симпатичных девчонок, пробежаться к проводнику за бутылочкой пива, подышать задымленным воздухом в прокуренном тамбуре или залепить уши наушниками с любимыми музыкальными мотивами, но чисто из вежливости начиная нехитрый разговор, постепенно втягиваешься в него и слушаешь, слушаешь, слушаешь… Легко найти в каждом из героев каплю себя, легко им сочувствовать, легко им сопереживать. Да потому и легко, что в каждом из них капля нас. Не идеальных, не всегда добрых, не всегда вежливых, не всегда думающих о ближнем, не всегда отгоняющих от своей головы ненужные мысли, но всегда остающихся людьми. Не Людьми с большой буквы, а просто самыми обычными людьми. И поверьте, вы не увидите в фильме ни одного монстра и ни одного святого. Кеслевский не приемлет крайностей. Вы не увидите чудовища ни в юнце, совершившим жестокое убийство, ни в жене, изменяющей мужу, ни в маме и дочке, похитивших друг у друга детей, так же само никак не зажигается нимб над головой у одинокого отца, воспитавшего взрослую дочь, ни у доктора, спасшего две человеческих жизни, ни даже у верной жены, всегда кротко ожидающего своего мужа домой. Таких людей встречаешь каждый день на улице, живешь с ними на одной лестничной клетке, с такими ссоришься в транспорте, с такими потягиваешь пиво у киоска, такие продают нам хлеб в булочной — на таких не обращаешь никакого внимания до тех пор, пока жизнь не сведет ваши судьбы на одну дорожку. «Декалог» — будто затяжная одиссея внутрь самого себя, по самим тайным и дальним уголкам души и откапывающая там самые невероятные соединения эмоций. Каждая история уникальна, представляющая собой неоспоримую ценность и как самостоятельное произведение, в то же самое время, служащее одной цели — быть составляющей частью Произведения. Фабулу каждого из них легко уместить в несколько недлинных предложений, но эмоциональную и смысловую составляющую можно расщеплять долгие часы. Именно поэтому я в самом начале упомянул, что «Декалог» лишь формально связан с десятью заповедями. Некоторые темы доминируют (дети и родители, супружеская измена, отношения родственников, одиночество), некоторые лишь проходят вскользь в многочасовом рассказе, но нет лишнего, того, что хочется перемотать. И искренний смех в конце последнего, десятого эпизода здорово разряжает обстановку и приводит мысли в полный порядок. И хоть Кеслевский отнюдь не мастер по созданию своих собственных миров, чем славятся многие самобытные режиссеры, он делает что-то иное и куда более важное — переносит жизнь на кинопленку. И делает это не объективом камеры слежения, а взглядом настоящего Художника.
Циклу «Декалог» 20 лет, но я посмотрела его только на днях. Не припомню, чтобы кино производило на меня впечатление столько глубокое и сильное. Десять новелл по 55 минут, в каждой из которых смысл одной из Заповедей Христианства, переданный через узнаваемую и понятную житейскую ситуацию. Сюжет каждой из них, тем не менее, не прост настолько же, насколько не прост смысл каждого прожитого дня и глубинная мораль каждой Заповеди, понятной на слух и далеко не всегда узнаваемой и доступной к исполнению в обычной жизни. Пожалуй, главным достоинством «Декалога» является захватывающий зрительский интерес, который не покидает на протяжении каждой новеллы. Формально они не связаны между собой — и каждая воспринимается как цельный полнометражный фильм, поражающий своей законченностью и внутренней гармонией. Более одной новеллы в сутки я смотреть не могла, поскольку каждая наполняет таким количеством эмоций и мыслей, что на их осознание нужно время. А уж пересказывать и анализировать это в коротком отзыве — дело гиблое и неблагодарное, поскольку речь идет о таких духовных ценностях, понимание которых целиком и полностью зависит от зрелости, желания души трудиться и от личной готовности к восприятию сложного кино каждым из зрителей.
Этим сериалом на библейские мотивы Кеслевский несомненно внес вклад в европейскую и мировую культуру. Поднять такую ношу довольно трудно, не зря после этого проекта высоко оценили в Европе и пригласили во Францию. На деньги французов Кеслевский снял еще один значительный проект — Три цвета. Для человека, выросшего в социалистическом лагере, это безусловный прорыв. Про Декалог хочется написать следующее. Состоит, что понятно из названия из 10 новелл, которые не все одинаковы. Т. е. проект очень неровный, какая то новелла получше, какая-то чуть похуже. Но все по своему самобытные. Но главное, что везде, грубо говоря научно-популярно растолковано то, что в церковных книгах столь запутано и непонятно. Почему же человек идет на нарушение этих заповедей, что толкает его на это поступки, вот что волнует польского режиссера. Повествование ведется легко и не напрягает, несмотря на очень сложную тему. И не затянуто, как это было у Мела Гибсона. Что хочется отметить, режиссер старается не навязывать свое видение, отдавая это на откуп зрителям, что на мой взгляд достойно уважения. Вообще чтобы снять такое кино, надо иметь огромную силу духа и стойкость. К счастью, Кеслевский все это имел. И оставил за собой труд, который еще долго будут обсуждать. Думать. Что приятно, появляются последователи, подхватившие упавшее знамя мастера. Да, мастерства им пока не всегда хватает, но сам Кеслевский начинал с документалок и кто знает, вдруг из этих режиссеров в дальнейшем выйдет толк. А за Декалог спасибо. Даже сейчас, по прошествии многого времени просмотр этого кино оставляет ощущение обретения духовности, осмысления, рефлексии. И даже ностальгии, грусти. Что есть очень хорошо.
Кшиштов Кеслевский — гений. Гений рассказывать сложные истории просто. Просто как проста и неоднозначна сама жизнь. И «Декалог» его гениальное и простое произведение. А то, что оно гениальное, для меня окончательно стало ясно после просмотра 7 фильма. Вот как было бы в дурацком кино — мать девочки уносится вдаль на поезде и может быть навсегда и дочка должна была бы вслед матери произнести слово «мама» и протянуть к ней свои ручки. Слезы и сопли литрами. Занавес. Но это было бы в дурацком кино и у такого же режиссера. А у Кеслевского ничего этого не было, а было все гораздо глубже и сложнее, и глаза девочки, молча смотрящей вслед поезда, говорят гораздо больше, и там столько было эмоций чувств и даже будущего, что аж сердце защемило. Вот это называется по-настоящему. 9 из 10
«Декалог» (что значит «Десять заповедей «) Кшиштоф Кеслевский снял для польского телевидения. Как и во многих других работах режиссер сотрудничал со сценаристом Кшиштофом Писивичем и композитором Збигневом Прейснером. Каждый эпизод снимал разный оператор, и здесь документальный минимализм сочетается с изощренной визуальной составляющей, выраженной местами весьма оригинально. Такие разные истории, такие родные блочные дома, такие знакомые человеческие характеры, такой похожий на украинский язык. Десятисловие обыгрывается неожиданно, и просмотр каждой серии оставляет очень горькое послевкусие. Пятьдесят минут экранного времени лишь на миг открывают полог тайны на переживания людей, поставленных судьбой в непростую ситуацию. Первая же серия сжимает болью сердце, и заставляет отбросить в сторону и киноляпы (в виде AI реализованного командой DIR DOS «а) и религиозную составляющую (с плачущей иконой). Дальнейший просмотр заставляет как нельзя больше сочувствавать персонажам, так как даже ироничные самоцитаты, связующие воедино весь цикл, смешные эпизоды и вымышленный голландец Ван ден Буденмаер не дают возможности отбросить тревогу за героев. А актерская игра только усиливает этот эффект. Очень понравился Януш Гайош, порадовало появление Богуслава Линда, но и многие другие актеры и актрисы просто замечательно вписались в эту картину. В каждой серии есть тот к кому направлена симпатия зрителя. Повторный пересмотр добавляет в картину новые краски, так как то что сначала не замечалось, вследствие некоторой недосказанности, начинает проявляется. Последний аккорд в виде прекрасной черноюморной зарисовки с харизматичными «рожами» Ежи Штура и Збигнева Замаховски снимает все напряжение, и лишний раз подтверждает, что смех и слезы в нашей жизни тесно переплетены. Говорить подробно о каждой серии — считай раскрывать сюжет и спойлерить, поэтому возможно лишь легкими набросками описать, точнее напомнить тому кто смотрел, об этих проникновенных историях. 01. Не сотвори себе кумира — о мальчике на катке 02. Не поминай имени господа бога в суе — о дилемме верующего врача 03. Чти субботний день — о необычной встрече рождества 04. Почитай отца и мать свою — о влекущем запечатанном письме 05. Не убий — об убийстве соответственно (более полная версия выпущена под названием «Короткий фильм об убийстве «) 06. Почитай пожилых — о подглядывающем (в дополненной версии — «Короткий фильм о любви «) 07. Не укради — о молодой матери (что интересно, на скрижалях эта заповедь относится исключительно к похищению человека) 08. Не лжесвидетельствуй — об отголоске войны 09. Не прелюбодействуй — или Не возжелай жены ближнего (запланирован был и полный вариант, как «Короткий фильм о ревности «; но увы) 10. Не возжелай добра ближнего — о коллекционерах марок
